Зубное распятие

Помните, на совецком радио, которое говорило в каждой радиоточке, были "литературные чтения". Кажется, были они днем, в 13-10. Я приходил из школы, садился обедать - а тут мне как раз и читали какую-нибудь литературу. Приобщали, так сказать. Я не сопротивлялся.

Однажды к 13-10 я оказался не дома. Была такая страшная штука в совецком детстве, как поход всем классом к зубному. Накануне учительница говорила: "Завтра санация зубов" (что это значит, я и сейчас с трудом могу понять...). С утреца загоняли пару-тройку классов в стоматологическую поликлинику и начинали пытать. В одном кабинете десять гильотин кресел, никакого уединения - на миру, каггриццо, и смерть красна. Всеобщий кошмар и ад. Кому-то дерут, кому-то сверлят, кого-то тащат за руки и за ноги и привязывают к пытошной машине креслу, кто-то гордо выходит из кабинета с перекошенной физиономией, но с улыбкой - потому как все позади. В общем, жизнь.

Я зубного боялся с острашенной силой. Это еще мягко сказано. Когда я был совсем маленьким и у меня разболелся молочный зуб, добрые родители сказали: "Так его надо удалить. Сейчас поедем в поликлинику и тебе его выдернут". "А это больно?" - спросил я. "Нет, - соврал добрый папа, - ты ничего не почувствуешь. Доктор сделает "дёрг!" - и все!". Добрый доктор всадил мне укол (ох, как я орал! - об уколе-то меня никто не предупредил!), и шипцами ковырял у меня во рту несколько бесконечных минут. Зуб не хотел вылезать ни в какую. Но деваццо ему было некуда, и щастье постепенно пришло в мой обеззубленный рот (пардон за высокий штиль - накатили воспоминания...).
Мог ли я предположить тогда, в четыре года, что на этом мучения не закончились, а, в общем, даже еще толком и не начинались?
Помните ли вы совецкие бормашины? Помните этот отбойный молоток во рту, от которого трясется не только голова, но и кресло, на котором сидит обладатель головы? М-да...

Впрочем, я что-то совсем отвлекся. Так вот, однажды в 13-10 сидел я не дома в обнимку с бабушкиными щами и поджаренными макаронами, а вовсе даже и в зубоврачебном кресле в детской стоматологии на улице Шевченко. Доктор по фамилии Сырова, приперев меня коленкой к креслу, ДОЛБИЛА. Я старался не орать, что было очень сложно. На весь десятикресельный кабинет (почему-то неожиданно пустой - врачи раскидали пациентов и унеслись на обед) вещала радиоточка. Прошли часовые новости. Заиграла музыка. Через несколько мгновений начались те самые "литературные чтения". Голос артиста Смехова произнес:
"Солнце уже снижалось над Лысой Горой, и была эта гора оцеплена двойным оцеплением..."
Собственно, слушая этот голос, я куда-то уплыл, и совершенно не помню, чего там со мной делала Сырова, не помню ни боли, ни кресельной трясучки, ни ужаса. Но совершенно отчетливо помню, как сидел с Левием Матвеем у подножия горы, как было очень жарко, как потом пошел дождь, который смыл все и вся. Это ощущение - как книга уносит тебя из твоей реальности в реальность более реальную - было тогда пережито так осязаемо, что сейчас даже страшно об этом вспоминать. Кажется, еще чуть-чуть, и я так и остался бы там, в Ершалаиме...

Так вот, именно с тех пор к зубным я стал относиться без панического ужаса. Ну, больно. Ну, сверлят. Потерпим. Это боль к здоровью, так сказать. Она не страшна. Страшна та, которая к смерти... Вот ее я и сейчас панически боюсь...

В общем, в качестве заключительно аккорда скажу, что это был пост о великой стоматологической терапевтической силе искусства :-)

Ну и послушайте артиста Смехова. Глава "Казнь"


http://video.yandex.ru/users/koriolans/view/52/